Опубликовано: Российский адвокат, 2000, № 2. С. 32-33.

Статья 152 Гражданского кодекса РФ о защите чести, достоинства и деловой репутации по своей скандальной популярности и частоте применения, пожалуй, вышла на уровень сопоставимости с наиболее "массовыми" статьями о мелком хулиганстве, кражах, восстановлении на работе. И при этом вряд ли еще, какой раздел ГК вызывает столько разночтений, толкований, споров. О том, почему так происходит, о практике, опыте реализации соответствующих положений закона и новых тенденциях на крынке" защиты чести и достоинства наш корреспондент Валерий БОРИСОВ беседует с членом Межтерриториальной коллегии адвокатов, кандидатом юридических наук Людмилой ТРУНОВОЙ.
В. Б.: Не кажется ли вам, Людмила Константиновна, что бум 152-й проходит? Еще два-три года назад шли громкие процессы, и "пары"-то какие в них участвовали: Лебедь-Куликов, Пугачева-Кушанашвили, Кобзон-Кислинская, "Но-На"-"Мегаполис-экспресс.
Л. Т.: Я бы не сказала, что исков о защите чести, достоинства и деловой репутации стало меньше либо что известных фигурантов в них поубавилось. Очевидно, просто произошло некоторое снижение публичной привлекательности их для простых граждан. Корпоративные, финансовые, политические разборки рассчитаны ведь не столько на конкретный материальный результат, сколько на публичный резонанс, своего рода рекламу.
В. Б.: Отсюда судебные ошибки, разброс в суммах взысканий по искам, судебным решениям?
Л. Т.: И поэтому, конечно, тоже. Но главным образом из-за несовершенства законодательства. Закон ведь живет на практике в таком виде, в каком мы его трактуем. Так что многое зависит от мировоззренческой позиции судьи, заседателей. А если учесть, что формулировки наших законов порой расплывчаты, нечетки, что трактовок их может быть столько же, сколько людей, интересов они затрагивают, ясно, почему по-разному толкуются одни и те же законоположения.
В. Б.: Тем не менее, когда речь заходит о компенсации за поруганные честь и достоинство, непременно называются суммы финансового восполнения морального вреда от перенесенных нравственных переживаний, физических страданий. Причем, насколько мне известно, точных критериев определения степени, глубины таких потрясений нет. Еще вопрос: как обозначить в деньгах реальные последствия? Они же могут обнаружить себя либо сразу, либо через некоторое время, но могут и вообще не заявить о себе.
Л. Т.: Вообще-то при определении сумм компенсации надо иметь в виду не какой-то четко очерченный, о возможный моральный вред, причем в порядке "утешения", в отличие от астрономических цифр материальных убытков. При Петре I и Екатерине II существовали так называемые "таксы" – таблицы денежной компенсации за "бесчестье, обиду словом или на письме". Они не позволяли судьям "каждый раз решать самому о размере бесчестья", устанавливали внешний порядок, внешнюю градацию. Суммы зависели от социального статуса потерпевших. Когда же грани между сословиями и классами стали стираться, такие таблицы о вознаграждении "за бесчестье" потеряли смысл.
В. В.; Тогда что же – полагаться на требования разумности и справедливости? На память приходят рублевые иски генералов Лебедя и Куликова друг к другу и тут же – многотысячедоллоровые претензии Вертинских, представителей других известных фамилий.
Л. Т.: Ничего странного в этом нет. По действующему законодательству потерпевший сам оценивает тяжесть причиненного ему вреда и указывает сумму компенсации. Тут же все зависит от ситуации, характера, аппетита… Но обозначенная в исковом заявлении сумма – всего лишь мнение истца, которое не имеет правового значения для суда. Суд и только суд устанавливает размер возмещения морального вреда. Несоблюдение же требований разумности и справедливости при определении размеров компенсации может стать основанием для кассационного пересмотра судебного решения. Впрочем, как вы правильно заметили, и судебные органы не имеют пока единых рекомендаций по определению компенсации морального вреда в денежной форме. В условиях демократии основной этический принцип общества: "Возлюби ближнего своего, но оставь его в покое, если он этого желает". Функция правового государства – нести в общество правовую грамотность, а уж потерпевший определяет, подавать иск или нет. Свобода выбора, с одной стороны, а с другой – система компенсации морального вреда очень эффективна, действенна и перспективна.
В. Б.: Профессор С. А. Беляцкин утверждал, что в делах о распространении недостоверных, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию сведений в печати, в частности, "требовать от истца доказательств точного размера ущерба было бы со стороны суда насмешкой или скрытым лицемерием".
Л. Т.: Но от истца и не требуется таких доказательств уже хотя бы потому, что в комментарии к ГК РФ сказано вполне определенно: "При защите чести и достоинства действует презумпция, согласно которой распространяемые порочащие сведения считаются не соответствующими действительности. Это означает, что доказывать правдивость таких сведений должен тот, кто их распространил". В процессе доказывания, а это объяснения сторон, третьих лиц, показания свидетелей, письменные, вещественные доказательства, экспертные заключения и т.д., суд определяет характер, содержание правонарушения, степень, величину его последствий. На основании этого и принимает окончательное решение о сумме компенсации за моральный вред. В постановлении пленума Верховного суда РФ от 18.02.92 г. порочащие сведения определяются, как сведения с утверждениями о нарушении законодательных норм, моральных принципов, умаляющие честь, достоинство, деловую репутацию гражданина, юридического лица.
В. Б.: Интересно, что речь идет не об унижении (достоинства в данном случае), а об умалении. Действительно, как можно унизить человека в его собственных глазах?
Л. Т.: Думаю, применяемую ныне формулу исков "об унижении чести и достоинства" следует давать в иной редакции – "об унижении чести и умалении достоинства"… Правда, судьи часто расширительно толкуют не совсем удачные формулировки ст. ст. 151 и 152 ГК о возможности и праве "требовать возмещения убытков и морального вреда", хотя они, на мой взгляд, позволяют лишь в какой-то мере сгладить неблагоприятные последствия правонарушения.
В. Б.: Резонно. Людмила Константиновна, в свое время Мосгорсуд провел в судах центральных районов столицы исследование по делам о защите чести и достоинства. Из 87 таких дел 25 исков к средствам массовой информации предъявляли юридические лица, в остальных случаях – депутаты, министры, артисты, кандидаты в мэры…
Л. Т.: Вообще-то юридическое лицо не может требовать компенсации морального вреда. Если речь идет о чести, достоинстве, субъектом права на защиту являются граждане. Если о деловой репутации – и юридические лица. Однако суды почему-то часто принимают "комплексные" иски о защите чести, достоинства и деловой репутации от организаций, точнее, от их руководителей. Почему такая специфическая адресность исков? Известно, что для утрачивающих популярность "публичных лиц" даже скандал вроде бы с минусовым эффектом – бальзам на душу. Статья 43 закона о средствах массовой информации и статья 152 ГК РФ предполагают ответственность пишущих за распространение сведений, не соответствующих действительности. Это означает гласность процесса, его результатов.
В. Б.: Но понятие "сведения" неоднозначно. Это и чисто информационное сообщение о факте, событии, явлении, и суждения аналитического, оценочного характера. Да и исследовать можно либо соответствие действительности, либо оценки.
Л. Т.: Это-то и позволяет судьям при рассмотрении дел о защите чести, достоинства, деловой репутации подменять предмет спора. Вместо возложения на газету, журнал, телевидение, радио обязанности просто обнародовать ответ истца почти во всех случаях следует решение о выплате денежной компенсации за моральный вред.
В. Б.: Что-то здесь не стыкуется с конституционным положением о праве на свободу мнений и убеждений. Получается, что в суде идеи и оспоримы, и опровержимы… Кстати, невольно возникает вопрос: предусматривается ли в случаях недобросовестных исков компенсация сотрудникам СМИ за потраченные впустую время, силы, нервы, наконец?
Л. Т.: Если учесть, что судебные иски используются и как инструмент финансового давления на средства массовой информации, кому же интересно предусматривать обязательные ответные меры? Тут уж самим журналистам впору подавать иск о защите чести, достоинства и деловой репутации. Что они небезуспешно и делают. Сложнее другим людям, не имеющим собственную трибуну. И здесь мне хотелось бы обратить внимание на серьезные изменения в концепции построения нашего государства. От старой органической концепции с тоталитарной идеологией мы переходим к концепции методологического индивидуализма, где государство должно выступать в роли координатора и защитника личных интересов отдельных граждан. И именно они располагают рычагами воздействия на преступность, нарушения закона и попирания гражданских прав. Как показывает практика, наиболее эффективны при этом не репрессивные, а экономические методы. То есть возможность подачи иска и получения компенсации каждым потерпевшим за основные виды ущерба и вреда. Причем не только о защите чести, достоинства и деловой репутации, но и за выбитый глаз, сломанную руку и т.п.
В. Б.: Статья 21 Конституции РФ определяет достоинство как абсолютную ценность любой личности, охраняемую государством. Любой личности… Пользуются ли люди, находящиеся в заключении, теми же правами на защиту чести и достоинства, что и все мы?
Л. Т.: Позиция Палаты по информационным спорам определенна: осужденные, как и все граждане, имеют такое право. Ст. 1100 ГК РФ гласит, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя, если вред причинен в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения такой меры пресечения, как заключение под стражу или подписка о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.
В. Б..- Скольким же представителям наших правоохранительных органов -творцам произвола на правовом поле -придется компенсировать моральный ущерб пострадавшим от них, если положения 1100-й заработают по-настоящему?
Л. Т.: Вашими устами, как говорится, мед бы пить. Только вряд ли что так радикально изменится у нас на практике быстро и бесповоротно. Счет незаконно взятых под стражу, осужденных идет на тысячи, а наказанных за это – единицы. Хорошо бы добиться, чтобы исковые заявления о защите чести, достоинства принимались лишь после досудебного разбирательства. Выигрыш ведь во всем и для всех. Но на сей счет, как и на саму систему организации правовой защиты чести, достоинства и деловой репутации, существуют различные взгляды. Что в принципе – для сопоставления взглядов, позиций – нормально. Жаль лишь, что порой это отрицательно влияет на совершенствование правовой защиты столь необходимых в реальной жизни высоких понятий Чести и Достоинства.