Брюс Маркс – адвокат Дональда Трампа: «Зарубежная юрисдикция – альтернатива для защиты интересов российского бизнеса»
В конце 90-х – начале «нулевых» имя Брюса Маркса гремело на пространстве бывшего СССР. Американский адвокат представлял интересы клиентов в громких процессах, фигурантами которых были, в том числе, молодые (тогда) российские и украинские олигархи и компании. Михаил Живило, Олег Дерипаска, Bиктор Пинчук, Леонард Блаватник, Виктор Вексельберг, Альфа Групп, ТНК – список можно продолжать еще долго. С годами ничего не изменилось – Маркс успешно представлял интересы клиентов в коммерческих спорах, в конфликтах, возникших в результате недобросовестных переделов бизнес-интересов, профессиональных ошибок, в спорах об ответственности, возникшей в результате ненадлежащего исполнения долговых обязательств, а также в результате коммерческого обмана, мошенничества с ценными бумагами и т.п. Суммы требований по ряду исков доходили до многомиллиардных. Помимо этого Брюс Маркс постоянно консультирует западные и российские компании по вопросам структурирования бизнеса и оптимизации организационной базы коммерческой деятельности.
Есть у Брюса Маркса еще один «конёк», связанный с защитой бизнеса. И эта тема может стать крайне актуальной для многих российских компаний, столкнувшихся с рейдерством и несправедливыми судебными решениями. Речь идет о возможности рассмотрения конфликта в суде иностранной юрисдикции. Об этом редакция «Общей газеты» и побеседовала с Брюсом Марксом.
***
– Г-н Маркс, ваш профессиональный интерес тесно связан со странами бывшего СССР. Вы даже русский язык изучали. Можете пояснить, чем этот интерес был вызван? Много тем и крупных клиентов?
– Конечно, география моей деятельности одной Россией, Украиной и Казахстаном не ограничивается. Я работаю по всему миру. Вы спрашиваете «почему» именно эти страны из республик бывшего СССР? Потому что здесь очень много случаев рейдерства. И было, и есть. На разных уровнях. Одной из моих специализаций, сложившихся за годы юридической практики, и стала защита бизнеса от рейдерских захватов.
Что касается русского языка, то я закончил бакалавриат по русскому языку и литературе в Пенсильванском университете. Я также получил диплом бизнес школы Wharton Sсhool (ту самую, выпускником которой является недавно избранный президент Трамп). Я приехал на семестр в Москву, где изучал русский язык в Институте русского языка имени Пушкина. Дело было в 1980 году. Я должен был работать на телекомпанию NBC во время Московской олимпиады. Но… США в Олимпиаде участия не принимали, и после этого я немного отвлекся от изучения русского языка. В начале 90-ых являлся сенатором в штате Пенсильвания от Республиканской партии. Затем я возобновил юридическую практику, в которой успешно применяю свои знания русского языка.
– Когда впервые вы стали защищать интересы российских компаний в зарубежных судах?
– Первый такой случай был в 1999 году. Это было громкое дело, связанное с компаниями «ВСМПО» и «Ависма» и ее иском к американскому предпринимателю Кеннету Дарту, который обвинялся в присвоении экспортной выручки на 50 миллионов USD.
Дело получило широкое освещение в СМИ, а мои клиенты сохранили контроль над компаниями.
– Какие еще примеры удачных дел вы можете привести?
– Моим клиентом был Михаил Живило [бывший владелец металлургической компании МИКОМ, с 2001 года проживает во Франции, куда вынужден был уехать из-за сфабрикованного обвинения в организации покушения на губернатора Кузбасса Амана Тулеева. В настоящее время занимается инвестиционным бизнесом – ред.]. Я представлял его интересы в исках против Михаила Черного, Олега Дерипаски, Искандера Махмудова. Это были большие дела, широко освещавшиеся в российской и мировой прессе. Ну а если говорить о глобальных итогах конфликта, то было заключено мировое соглашение. Среди других дел можно назвать иск группы миноритариев в деле ЮКОСа. У меня вообще было много дел, связанных именно с компаниями российского ТЭК.
Еще один пример – дело 2006 года украинского бизнесмена Виктора Пинчука. Речь идет об иске от имени трех кипрских компаний, принадлежавших тогдашнему главе группы «Приват» г-ну Коломойскому, к Пинчуку, который был подан в суд штата Массачусетс. Как утверждали истцы, Пинчук получил контроль над Никопольским заводом ферросплавов благодаря протекции своего тестя – экс-президента Леонида Кучмы, заплатив всего 81 млн долл. за предприятие стоимостью в 1 млрд долл. И тут вы, наверное, спросите, а почему это судебное разбирательство вообще стало возможным ? Я говорю о направлении иска, скажем, российской компанией в зарубежный суд.
– Действительно, почему? Этот момент надо разъяснить, потому что до сих пор подача иска на конкурента или рейдера в суд другой страны считается у нас каким-то блефом или pr-акцией…
– Это абсолютно не так. В тех случаях, о которых я рассказал, пострадавшие российские или украинские компании совершенно сознательно инициировали судопроизводство на территории других стран. У них были для этого все небходимые предпосылки и формальные основания – они, структурно, имели отношения к иностранной юрисдикции. Проще говоря, у истцов были компании, зарегистрированные за пределами России или Украины. Как правило, это бизнес с регистрацией в той или иной форме на Кипре, на Британских Виргинских островах, в Англии.
В этом случае есть хорошие основания для построения успешной стратегии и, на первой стадии, мы имели большие успехи при получении необходимого решения суда. Скажем, заморозить активы противоположной стороны, оцениваемые на сумму в сотни миллионов долларов. После этого мы переходим ко второй стадии: противник, не ожидавший такого результата, сдается и часто вынужден подписывать с вами мировое соглашение. Его деятельность парализована и ему крайне невыгодно, чтобы такие большие активы были заморожены!
– Но ведь не все юрлица зарегистрированы или могу иметь какие-то аффилированные структуры за рубежом…
– Я и не говорю о цехе по производству йогуртов где-нибудь в фермерском хозяйстве или об автосервисе. Речь идет о крупных компаниях. Следует учитывать один важный момент: «вытащить дело» в иностранную юрисдикцию можно и в других ситуациях, например при наличии различных видов «межюрисдикционных» коммуникаций. Если, например, ваша компания заключала какое-либо соглашение на территории Англии, то это дает возможность судиться в Соединенном Королевстве. Главное здесь – уследить связь. Если хорошо исследовать ситуацию, это часто оказывается реально. И тогда появляется возможность защитить свой бизнес от рейдерства в суде иностранной юрисдикции.
– У вас сейчас много клиентов в России?
– [улыбается] На недостаток не жалуюсь.
– Чем вы это объясните?
– Я почти двадцать лет так или иначе имею контакт с российской судебной системой. И прекрасно вижу все ее недостатки: низкую эффективность, во многих случаях –коррумпированность. А значит – несправедливость. Вспомните корпоративные войны в металлургическом, топливном, лесном секторе в начале 2000-х годов. И абсолютно все рейдерские захваты. Как принимаются судебные решения в таких ситуациях общеизвестно. У кого больше ресурс, финансовый, административный, тот и прав. Для судебной системы такая практика – зло, болезнь. И ваши предприниматели на себе все это чувствуют. Именно поэтому в качестве выхода и предлагается альтернатива в иностранной юрисдикции, где есть объективное судопроизводство. Людям нужна справедливость! Мы и предлагаем определенную возможность справедливого судопроизводства.
– А что, иначе его никак нельзя обеспечить?
– К моему огромному сожалению, российская судебная система не предлагает других возможностей. Допустим, ваш актив, расположенный где-нибудь в Центральной России или Сибири, отбирает олигарх, близкий Кремлю и имеющий хорошие связи в Москве и в региональной администрации. В местном суде вы проигрываете, апелляции ни к чему не приводят. И вы начинаете думать, что – всё, выиграть невозможно ничего и никогда. Полное ощущение безнадежности. Я же и мои партнеры, которые работают здесь, в России, предлагаем выход из ситуации. «Нет, говорим мы, выход может быть, если можно перевести судебное разбирательство в другую юрисдикцию, и, обратиться, например, к американским адвокатам, чтобы дать отпор олигархам». Всегда можно что-то сделать – что-то вернуть, что-то «отбить» и еще штрафные санкции наложить. Именно по этой схеме можно остановить рейдеров. Беда в том, что даже в Москве, не говоря о регионах России, люди не знают об этой возможности.
– То есть вы предлагаете, по сути, альтернативное судопроизводство?
– Да, но обращаю ваше внимание, что я говорю сугубо об экономических спорах, той области, в которой я работаю. Что всегда важно для участников дела? Непредвзятость суда. Особенно в таких ситуациях. Практика показывает, что зарубежные суды такую непредвзятость обеспечивают. Юридические схемы, позволяющие перенаправить в них дело из России, есть. Значит, люди получат возможность справедливой защиты своего бизнеса от недружелюбных M&A, защиты своих экономических интересов. Поверьте, если бы российская судебная система работала по правилам, к нам бы не обращались за защитой. Но, повторюсь, на отсутствие клиентов пока не жалуюсь.
– Крупных клиентов?
– Да. Знаете, почему еще к нам идут? Не только потому, что я уже столько лет работаю с российскими компаниями. На нашем рынке мало кто ввязывается в скандальные дела, мало кто хочет шумных дел, особенно против «тяжелых» игроков. Многие юридические фирмы просто боятся вступать в судебные процессы против крупных корпораций. Нас же это ничуть не смущает. У нас широкая сеть представительств, налаженные партнерские связи, в том числе и в России. И очень хорошая команда.