Нижегородский районный суд г. Нижний Новгород

Протокол судебного заседания от 06.05.2019 г.

Судья Дякина М.В.

Судья: Прошу садиться. Судебное заседание продолжается. Сегодня в судебное заседание прибыли государственный обвинитель – прокурор первого отдела государственных обвинителей уголовно-судебного Управления Прокуратуры Нижегородской области Трусова; защитники – адвокаты Проскурина, Казеев, Шарафутдинова, Овсянкин, Владимиров, Семенова. Секретарь Воронова. Защитник Владимиров, у вас есть отводы составу суда?

Адвокат: Нет, отводов у меня нет.

Судья: В судебном заседании сегодня отсутствуют государственные обвинители Соколова, Потапов; защитники – адвокаты Вяткина, Субботина и представитель потерпевшего Министерства финансов Республики Марий Эл. Решается вопрос о продолжении судебного заседания в отсутствие указанных лиц. Суд выясняет мнение сторон. Государственный обвинитель, ваша позиция?

Государственный обвинитель: Считаю возможным, Ваша честь, продолжить.

Судья: Маркелов?

Маркелов: Считаю, можно продолжить.

Судья: Кожанова?

Кожанова: А что говорить? Я хочу сказать, что у меня все эти дни было высокое давление, выше двухсот. Мне два раза в вену делали уколы, фельдшеры приходили. Потом у меня обострился панкреатит.

Судья: Решается вопрос о продолжении судебного заседания в отсутствие неявившихся лиц. Ваша позиция?

Кожанова: Я не знаю. Я вам еще раз хочу сказать, что мне сейчас надо под капельницей лежать. Кто-то должен же мне оказывать какие-то медицинские-то услуги. Это ведь несерьезно, этого укола, которого мне делали – меня не вывели из состояния гипертонического криза.

Судья: Ответьте на вопрос, который задан вам судом.

Кожанова: Я не могу ничего отвечать, потому что я слишком плохо себя чувствую. Я не в том состоянии, чтобы вообще соображать.

Судья: Возражений от Кожановой не поступило. Долгушева, ваша позиция?

Долгушева: Возражений нет.

Судья: Проскурина, ваша позиция?

Адвокат: Не возражаю.

Судья: Казеев?

Адвокат: Не возражаю.

Судья: Шарафутдинова?

Адвокат: Не возражаю, Ваша честь.

Судья: Овсянкин?

Адвокат: На усмотрение суда.

Судья: Владимиров?

Адвокат: Не возражаю.

Судья: Семенова?

Адвокат: Не возражаю.

Судья: Выслушав мнения сторон, суд на месте постановляет: продолжить судебное заседание в отсутствие неявившихся лиц. Суд доводит до сведения участников процесса о том, что поступили ходатайства от средств массовой информации об осуществлении фото- и видео-фиксации судебного заседания. В частности от МИЦ «Известия», телекомпании «Звезда», Информационного агентства «ТАСС», газеты «Коммерсант Приволжье» и телекомпании «Волга».

Суд выясняет мнение сторон по заявленным ходатайствам представителей СМИ о фото- и видео-фиксации судебного заседания. Государственные обвинители, ваша позиция?

Государственный обвинитель: Ваша честь, я считаю, что в удовлетворении ходатайств представителей СМИ необходимо отказать, поскольку ведение видео- и фото-фиксации может негативно сказаться на ходе судебного следствия, несмотря на принцип гласности и судебного разбирательства. Полагаю нецелесообразность видеосъемки и фотофиксации в силу создания при ее проведении помех для судебного разбирательства, а также наличие аппаратуры может сказаться на осуществлении ВКС.

Ни для кого не секрет, что свидетели – место жительства свидетелей по данному делу удалено. И что приведет к возможным срывам конференцсвязи, что негативно отразится на судебном разбирательстве. В связи с чем прошу в удовлетворении ходатайства СМИ о видеофиксации и фотосъемки отказать. Против ведения стенограммы, аудиозаписи не возражаю.

Судья: Маркелов, ваша позиция?

Маркелов: Я считаю, надо СМИ допустить. Процесс открытый. И пусть присутствуют, фотографируют, снимают.

Судья: Кожанова, ваша позиция?

Кожанова: На усмотрение  суда

Судья: Долгушева?

Долгушева: Поддерживаю позицию Маркелова Леонида Игоревича и Кожановой Натальи Игоревны.

Судья: Проскурина?

Адвокат: Не возражаю, Ваша честь.

Судья: Казеев?

Адвокат: Я считаю, что принципы все-таки у нас в судебном заседании предусматривают это, как сказал прокурор, это гласность, открытость. В этом плане могу с ним полностью согласиться. Однако необоснованное возражение прокуроров по поводу того, что наличие фото- , видеоаппаратуры может как-то негативно сказаться на проведении ВКС по следующим основаниям.

Во-первых, мы не касались еще порядка исследования доказательств. То, что они будут представлены, доказательства, через ВКС – для защиты также новость. И, во-вторых, это высказывание носит предположительный характер. Я не знаю таких случаев, чтобы аппаратура делала невозможным использование ВКС.

И в завершение хотелось бы сказать, что здесь, считаю, что необходимо, во-первых, учитывать позицию подсудимых. Подсудимые просят, чтобы процесс был гласный, открытый. Заседание судебное открытое. Поэтому я полностью поддерживаю ходатайство прессы и позицию моего подзащитного.

Судья: Шарафутдинова?

Адвокат: Ваша честь, я поддерживаю позицию Леонида Игоревича Маркелова. Считаю, что необходимо удовлетворить ходатайство прессы.

Судья: Владимиров?

Адвокат: Поддерживаю позицию своего клиента. При этом прошу учесть, что, возможно, в ходе судебного разбирательства будут выясняться медицинские подробности, связанные с состоянием здоровья Кожановой. А это в свою очередь может негативно сказаться на ее самочувствии.

Судья: Овсянкин?

Адвокат: Аналогичная позиция, Уважаемый суд. Тоже поддерживаю. Считаю, что возможно допустить СМИ для освещения данного судебного заседания.

Судья: Семенова?

Адвокат: Уважаемый суд, поддерживаю позицию своей подзащитной. Прошу удовлетворить ходатайство прессы.

Судья: Суд, выслушав мнения сторон, на месте постановляет: в удовлетворении ходатайств СМИ МИЦ «Известия» об осуществлении видеосъемки, телекомпании «Звезда» об осуществлении видеосъемки, ИА «ТАСС» об осуществлении фотофиксации, газеты «Коммерсант Приволжья» об осуществлении фотофиксации судебного заседания, телекомпании «Волга» о видеосъемке судебного заседания – отказать.

Поскольку в соответствии с позицией Европейского суда по правам человека концепция частной жизни распространяется на аспекты, относящиеся к установлению личности, на имя, его физическую, психологическую неприкосновенность, на изображение лица. В том числе помимо подсудимых, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства.

В данной стадии судебного разбирательства видеосъемка приведет к нарушению указанных прав и законных интересов участников процесса. Также суд приходит к выводу, что видеосъемка и фотосъемка судебного процесса может негативно сказаться на ходе судебного следствия, равно как и на эмоционально-психологическом состоянии участников процесса.

В этой связи вся видеозаписывающая аппаратура, средства фотофиксации должны быть выключены. Разъяснить, что ведение аудиозаписи, стенографирование судебного заседания и присутствии СМИ в зале судебного заседания не запрещено.

Мужской голос (без микрофона): Ваша честь, можно ходатайство…

Судья: Суд выясняет: имеются ли у участников процесса ходатайства. Государственный обвинитель, у вас?

Государственный обвинитель: В настоящее время не имею.

Судья: Маркелов, у вас?

Маркелов: Нет у нас.

Судья: Кожанова, у вас?

Кожанова: (Неразборчиво, тихо).

Судья: Нет?

Адвокат: Она просит о возможности лечь, потому что плохо себя чувствует.

Судья: Что?

Адвокат: Она просит о возможности лечь на скамейку, чтобы не было нарушения судебного процесса.

Судья: Она кого просит, суд или вас?

Адвокат: Суд.

Кожанова: Мне очень сейчас плохо.

Судья: Оглашается медицинская справка. Кожанова Наталья Игоревна осмотрена дежурным врачом 06-го мая 2019-го года. При осмотре жалобы на слабость, головную боль, тошноту. Состояние удовлетворительное, состояние ясное. Артериальное давление 140 на 90, пульс 78. Перитонеальных симптомов…

Кожанова: давление было 200 на 120!

Судья: (…) не выявлены, этапом следовать может.

Кожанова: Я им потом показала.

Судья: Скажите ваше ходатайство.

Кожанова: Мое ходатайство только то, что перестаньте врать все. Потому что врачи специально сделали такую справку, чтобы меня отправили по этапу на суд. А на самом деле у меня всю неделю было 210! (Плачет).

Судья: У вас есть ходатайство к суду.

Кожанова: Мне хотя бы укол надо сделать.

Судья: От подсудимой Кожановой ходатайство не заявлено. Долгушева, есть ходатайство к суду?

Долгушева: Не имеется.

Судья: Проскурина, имеете ходатайство?

Адвокат: Нет, не имеется.

Судья: Казеев?

Адвокат: У меня есть заявление. При отсутствии возражений защита также будет вести аудиозапись в судебном заседании посредством диктофона.

Судья: Это уведомление. А ходатайство есть у вас?

Адвокат: Нет, ходатайств нет.

Судья: Шарафутдинова?

Адвокат: Не имеется ходатайства.

Судья: Владимиров?

Адвокат: Уважаемый суд. (…) возможность присутствовать в судебном заседании. Если это возможно (…).

Судья: Еще раз. Простите.

Адвокат: Возможно ли ей лежа находиться в судебном заседании.

Судья: Другие ходатайства есть у вас?

Адвокат: Нет.

Судья: Овсянкин?

Адвокат: Уважаемый суд. У меня есть ходатайство. В рамках предварительного судебного заседания настоящим уголовным делом к подсудимой Кожановой была определена мера пресечения в виде заключения под стражу сроком на 6 месяцев. Следовательно, всё судебное следствие Кожанова будет находиться в зале судебного заседания в изоляции специального оборудованного помещения. Европейский суд по правам человека неоднократно указывает на недопустимость нахождения подсудимой в изоляции в зале судебного заседания при рассмотрении уголовного дела по существу.

При этом УПК РФ предусматривает Обязательную часть. Обвиняемому, подсудимому в судебном заседании не ограничивать его изоляцию. Содержание подсудимой Кожановой в изоляции в отсутствие соответствующих норм, защита расценивает, как унижение человеческого достоинства и нарушает статью 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. А также статью 9 УПК РФ. При том, что Кожанова обвиняется в преступлении, не связанном с посягательством на жизнь и здоровье, половую неприкосновенность, свободу, честь и достоинство человека.

Защита полагает, что необходимость содержания подсудимой в изоляции в судебном зале допускается с учетом личности подсудимой, природы преступлений, в которых обвиняется. Наличие судимостей, поведения и других данных.

Сам факт помещения Кожановой в специальное огороженное место создает неравенство сторон перед судом. Подсудимая до приговора суда уже ограничена в своих правах, даже унижена, как личность.

Используемое огороженное место не соответствует принципу гуманизма.

Согласно части 2 статьи 7 УК РФ, наказание иными мерами уголовно-правового характера, применяемыми к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физического страдания и унижения человеческого достоинства.

В соответствии со статьей 2 Конституции РФ, человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав, и свободы человека и гражданина обязаны государством. Защита считает, что с целью соблюдения законных прав подсудимой на основных принципах уголовного судопроизводства, Кожанова при рассмотрении настоящего уголовного дела должна находиться в зале судебного заседания совместно, наравне с защитниками, процессуальными оппонентами и судом, а не в специально огороженном месте, в изоляции.

На основании изложенного защита просит освободить подсудимую Кожанову, обвиняемую в преступлении, предусмотренном частью 4 статьи 291.1 УК РФ из специально огороженного места, и разрешить ей до окончания рассмотрения уголовного дела по существу участвовать в зале судебного заседания наравне с защитниками, государственными обвинителями и судом. Прошу приобщить ходатайство к материалам дела.

Судья: Защитник Семенова. Имеются ходатайства?

Адвокат: Нет, не имеется.

Судья: На разрешение участников процесса суд ставит три вопроса.

1. Уведомление Казеева об осуществлении аудиозаписи.
2. Заявление защитника Кожановой – адвоката Владимирова – о порядке пребывания Кожановой в зале судебного заседания.
3. Ходатайство защитника Овсянкина об освобождении Кожановой из загороженного места пребывания в зале судебного заседания до окончания рассмотрения уголовного дела по существу.

Прокурор, ваша позиция?

Государственный обвинитель: По первому. Уведомление против… Адвоката Казеева о ведении аудиозаписи не возражаю. Также не возражаю по заявлению Владимирова. Относительно ходатайства Овсянкина… Ваша честь, вашим постановлением, постановлением суда от 24-го апреля 2019-го года обвиняемым Маркелову и Кожановой продлена мера пресечения в виде заключения под стражу до 02-го октября 2019-го года на основании действующего уголовно-процессуального законодательства. Да, оно обжаловано, но до настоящего времени данное постановление никем не отменено. Соответственно как Кожанова, так и Маркелов находятся под стражей как в СИЗО, там и в зале суда в соответствии с правилами содержания в СИЗО, и с правилами внутреннего распорядка конвойной службы.

Оснований для освобождения Кожановой и нахождения ее рядом с адвокатом в зале суда не имеется. Нарушений статьи 9 не усматривается. Прошу отказать.

Судья: Маркелов, ваша позиция?

Маркелов: Я поддерживаю ходатайства адвокатов. Тем более что сейчас рассматривается и в Совете Федерации, и в Государственной Думе вопрос о том, чтобы до приговора все находились с адвокатами в зале суда. Насколько я понимаю, с 05-го января 2020-го года такое решение будет. На усмотрение суда это можно решить. Здесь очень душно, Ваша честь, очень тяжело ей находиться. Она гипертоник. Просто из человеческих соображений, я думаю, что стоит удовлетворить ходатайство.

Судья: Это вы высказали позицию по ходатайству Овсянкина.

Маркелов: Да.

Судья: А еще по двум заявлениям?

Маркелов: Я согласен, не возражаю.

Судья: Кожанова, поддерживаете ходатайство с заявлением?

Кожанова: Да.

Судья: Долгушева?

Долгушева: Поддерживаю.

Судья: Проскурина?

Адвокат: Полагаю возможным удовлетворить.

Судья: Казеев?

Адвокат: Да, Ваша честь, поддерживаю.

Судья: Шарафутдинова?

Адвокат: Ваша честь, поддерживаю заявленные выше ходатайства.

Судья: Владимиров?

Адвокат: Поддерживаю.

Судья: Овсянкин?

Адвокат: Поддерживаю.

Судья: Семенова?

Адвокат: Поддерживаю.

Судья: Суд, выслушав мнение сторон, на месте постановляет.

Заявление адвоката Владимирова удовлетворить. Уведомление адвоката Казеева принять. По ходатайству защитника адвоката Овсянкина…

14-го апреля 2017-го года подсудимой Кожановой избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. Срок содержания под стражей продлен Нижегородским районным судом города Нижнего Новгорода 24-го апреля 2019-го года на 6 месяцев, по 2-е октября 2019-го года включительно.

Порядок и условия содержания под стражей, гарантии прав и законных интересов лиц, в отношении которых в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, определяется федеральным законом №103-ФЗ от 15-го июля 1995-го года «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».

В соответствии с частью 5 статьи 32 указанного закона основные требования обеспечения изоляции должны соблюдаться при перемещении подозреваемых и обвиняемых за пределами мест содержаний под стражей. Данные требования распространяются и на порядок их содержания в зале суда.

Согласно статье 12 закона Российской Федерации от 21-го июня 1993-го года № 5473-1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовное наказание в виде лишения свободы», конвоирование содержащихся  в следственных изоляторах уголовно-исполнительной системы лиц, заключенных под стражу, для участия в судебном разбирательстве и охраны указанных лиц во время производства процессуальных действий расширяется полицией. В соответствии с  пунктом 164 Инструкции по служебной деятельности специальных подразделений УИС по конвоированию, утвержденным в соответствии с приказом Министерства Юстиции Российской Федерации и Министерства внутренних дел Российской Федерации от 24-го мая 2006-го года № 199дсп/969дсп, караул обязан обеспечить изоляцию конвоируемых от посторонних граждан и соблюдение установленного режима содержания.

Изоляция и охрана необходимы для устранения возможности препятствования нормальному ходу судебного следствия по уголовному делу. Письмом Министерства Юстиции Российской Федерации № 65-63-96, Верховного суда Российской Федерации №11-НК/7,  Министерства внутренних дел Российской Федерации №1/4183 определены предложения по созданию надлежащих условий для рассмотрения судами уголовных дел, для безопасности участников уголовного судопроизводства и конвойных внутренних войск, милиции при исполнении ими обязанностей.

В указанных документах предусмотрено обеспечение судов общей юрисдикции оборудованием зала судебных заседаний специальными фиксированными металлическими заграждениями, отделяющих подсудимых по уголовным делам от состава суда и посетителей, пришедших на слушание, и обвязывание конвойными помещать за эти заграждения всех подсудимых, находящихся под стражей.

Наставления по содержанию, охране и конвоированию подозреваемых обвиняемых в совершении преступления, утвержденного приказом Министерства внутренних дел Российской Федерации от 26-го января 1996-го года №041дсп, регламентирующие деятельность по вопросам содержания, охраны, конвоирования подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления, определяет задачи, принципы организации, порядок  несения службы, обязанности, права нарядов, а также основы управления подразделениями и нарядами, выполняющих указанные функции.

Абзацем 1 пункта 3.113 указанного наставления предусмотрено размещение за барьером, металлическим заграждением в зале судебного заседания обвиняемых, в отношении которых в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации  избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

Подобные нормы содержатся в постановлении по служебной деятельности изоляторов временного содержания, подразделения охраны, конвоирования подозреваемых и обвиняемых, одобрены судебным департаментом в Верховном суде Российской Федерации, Генеральной прокуратурой Российской Федерации, приказом Министерства внутренних дел за номерами СД-АД/269, 16-1306 и 140дсп.

В соответствии с пунктом 307, в зале судебного заседания подозреваемые, обвиняемые размещаются за барьером, защитным ограждением. Доставка обвиняемых, подозреваемых в необорудованные барьерами, защитными ограждениями залы судебных заседаний запрещена.

В соответствии с письмом судебного департамента при Верховном суде Российской Федерации от 25-го ноября 2009-го года № СД-АБ21-43, сводом правил по проектированию и строительству СП 152.13330.2012 «Здания судов общей юрисдикции» правила проектирования утвержденных приказом Федерального агентства по строительству и  жилищно-коммунальному хозяйству от 25-го декабря 2015-го, в залы судебных заседаний для рассмотрения уголовных дел установляются металлические решетки, пуленепробиваемые стекла либо иные приспособления, ограждающие места для размещения подсудимых во время ведения судебных  процессов.

Факт нахождения подсудимой Кожановой в специально отведенном месте для содержания лиц, находящихся под стражей во время проведения судебных заседаний, содержание на заявленных основаниях лица под стражей в местах, соответствующих установленным Государством нормативам, заведомо не может причинить физические и нравственные страдания, поскольку такие нормативы создавались с целью обеспечить не только содержание под стражей, но и обеспечить при этом соблюдение прав лиц, оказывающихся в них в средстве механизма государственного принуждения.

Нахождение подсудимой Кожановой в зале судебного заседания в специально огороженном стеклом помещении не является чрезмерной мерой и не может расцениваться как унижение чести, достоинства по смыслу статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, поскольку позволяет подсудимой сидеть, стоять, не ограничивает попадание кислорода, света, и не препятствует участие в судебном заседании.

Также суд учитывает, что подсудимая Кожанова обвиняется в совершении особо тяжкого преступления, обстоятельства,  послужившие основанием для избрания меры пресечения, не изменились. На основании изложенного суд постановляет отказать в удовлетворении ходатайства об освобождении подсудимой Кожановой,  обвиняемой в  преступлении, предусмотренной частью 4 статьи 291 Уголовного кодекса Российской Федерации из специально огороженного места, прозрачной кабины «аквариум», как указано в ходатайстве.

Суд предлагает государственному обвинителю изложить обвинение.

 (Государственный обвинитель зачитывает Обвинительное заключение)…

Судья: На какой странице Обвинения вы остановились?

Государственный обвинитель: Страница 5, вторая строчка снизу.

Судья: Объявляется перерыв. 

Перерыв

Судья: Прошу садиться. У меня вопрос к Кожановой. Вам оказана медицинская помощь?

Кожанова: Да, мне оказали медицинскую помощь. Но у меня (…), они не могут ничего мне тут помочь. Они сделали только то, что могли.

Судья: Суд доводит до сведения участников процесса. Информация, содержащаяся в сигнальном листке, представлена суду фельдшером Скорой помощи. На момент обследования указано установленное давление 150 на 80. Указан размер пульса. И указано, что сделана инъекция препарата, который указан в сигнальном листке. У меня вопрос к Кожановой. Вы можете участвовать в судебном заседании?

Кожанова: Я могу участвовать, только у меня такая ситуация. У меня убедительная просьба. Когда я уезжала, мне все сказали, что меня надо положить в больницу. Если все-таки будет возможность, чтобы меня перевезли пораньше, чтобы меня сдали в эту больницу. Мне нужно капельницы делать.

Судья: Скажите. Вы когда-нибудь себе делали препарат «Феназепам»?

Кожанова: «Феназепам» делала.

Судья: У вас какая на него реакция?

Кожанова: Нормальная.

Судья: Вы успокаиваетесь, засыпаете. Что?

Кожанова: Нормальная. На «Феназепам» нормальная. Лекарства я не пью. У меня оно есть, «Феназепам». Но у меня, видите, у меня обострилось… Панкреатит был. И на фоне гипертонического криза (5 дней) я перестала есть, и всё это вместе мне дало такой срыв. Я очень сегодня слабая, я даже не ела, я не могу есть, потому что, когда поджелудочная железа больная – есть нельзя. Поэтому мне надо какие-то капельницы и потом можно перейти на диетическое питание. Я сегодня…

Судья: Это не относится, к сожалению, к компетенции суда – вопрос вашего питания и применения медицинских препаратов.

Кожанова: Я прошу, что… (В зале говорят одновременно).

Судья: Я по вашему самочувствию пытаюсь выяснить. После того медикаментозного препарата, который вам введен, как вы себя чувствуете, можете ли вы участвовать в судебном заседании или нет?

Кожанова: Я, конечно, буду участвовать. Но у меня просьба, чтобы меня вывезли, в больницу поместили, чтобы мне сделали хоть какие-то процедуры. Потому я не могу выйти с гипертонического криза неделю, и у меня не пройдет панкреатит без (…), без (…). Поэтому панкреатит – он такой нехороший. Надо обязательно делать капельницы.

Судья: Суд выясняет мнение сторон о возможности продолжить судебное заседание. Прокурор, ваша позиция?

Кожанова: Я сказала, что пока я посижу. Прошу просто пораньше закончить. У меня одна просьба.

Государственный обвинитель: Ваша честь, предложение – продолжить. Зачитать обвинительное заключение и на сегодня прерваться, если Кожанова может, по ее мнению, участвовать.

Судья: Защитники Кожановой. Проскурина?

Адвокат: Но она объяснила, что готова участвовать в продолжении судебного заседания.

Судья: Овсянкин, ваша позиция?

Адвокат: Я поддерживаю позицию.

Судья: Маркелов?

Маркелов: Наталья Игоревна сказала, что она пока может участвовать в судебном заседании – поэтому я считаю, можно продолжить. Она, единственное, ходатайствовала: закончить пораньше. Не ночью, а чтобы ее положили в больницу. Потому что если она приедет ночью, в 12 или в 10 – в больницу ее не положат. Только из-за этого.

Я присутствовал при том, как был осмотр Кожановой. Там написали пульс. Пульс никто не мерил. И давление, которое я видел на ее тонометре было 196 на 150, насколько я помню. Она очень плохо себя, действительно, чувствует. Поэтому поймите правильно, никакая не симуляция. Действительно.

Судья: Казеев?

Адвокат: На усмотрение суда, Ваша честь. С учетом пожелания Кожановой.

Судья: Проскурина?

Адвокат: Ваша честь, я полагаю возможным в данный момент продолжить. Далее поднять вопрос чуть позднее с учетом состояния здоровья, с учетом состояния здоровья.

Судья: Шарафутдинова?

Женский голос: Поддерживаю позицию вышесказанную.

Судья: Долгушева?

Женский голос: Поддерживаю вышесказанную позицию.

Судья: Семенова?

Адвокат: Уважаемый суд, поддерживаю позицию высказанную.

Судья: Суд, выслушав мнения участников процесса, на месте постановляет: судебное заседание продолжить, огласить предъявленное обвинение.

Далее прокурор зачитывает обвинительное заключение, страницы 4 – 9

Судья: Я вас прерву. Кожанова, вы как себя чувствуете. Вы засыпаете? По-моему, она уже ничего не понимает.

Кожанова: Плохо слышу. У меня уши закладывает.

Судья: Вы слышали, что зачитывает государственный обвинитель?

Кожанова: Я слушаю.

Судья: Слушаете?

Кожанова: Да. Но просто у меня, когда вы спрашиваете, периодически закладывает уши, я иногда не слышу до конца вопрос. У меня давление.

Судья: Мне осознать, что вы слышите и понимаете?

Кожанова: Да. Как раз получается, что близко от меня, я слышу, что говорит прокурор. Я слышу.

Судья: Хорошо. Государственный обвинитель, продолжайте.

Далее прокурор продолжает зачитывать обвинительное заключение,

Государственный обвинитель: У меня всё, ваша честь.

Судья: Маркелов, встаньте. Вам понятно, в чем вы обвиняетесь?

Маркелов: Нет, Ваша честь, мне непонятно.

Судья: Еще раз огласить обвинение или предоставить вам возможность лично прочитать его?

Маркелов: Я сам читал, Ваша честь. То, что написано в обвинении – набор слов бессмысленных

Судья: Вы обвиняетесь в совершении четырех преступлений, предусмотренных статьей 290 частью 6; двух преступлений, предусмотренных статьями 285 частью 2 и одного преступления, предусмотренного статьей 222 части 1 УК РФ. Это вам понятно?

Маркелов: То, что мне предъявили обвинение – мне понятно. Но суть того, что я совершал, мне непонятна.

Судья: По статье 290 части 6 УК РФ виновным себя признаете?

Маркелов: Нет. Я не могу признать, потому что не было преступления никакого. Я не брал взятку, ни с кем не договаривался, ничего не выводил, ничего не совершал. Набор бессмысленных совершенно терминов, которые вы привели, не относящиеся ни к кому. Никогда с Кривашем мы не обсуждали вопрос о том, что нужно дать взятки. Никогда мы с ним не обсуждали вопрос, что я буду оказывать какое-то покровительство.

Факты, которые надежные у следствия – они вообще относятся к другим совершенно, скажем так… Не знаю как сказать. Они вообще не относятся к делу (…). Что касается основного момента, я могу сказать так, что была сделка купли-продажи между Маркеловой Татьяной Ивановной в лице Кожановой и Савченко, гражданки по покупке акций, по приобретению предприятия «Тепличного». Крупнейшего республиканского ОАО, на котором работало (…) на тот момент человек, которое выпускало порядка 500 миллионов (…) продукции.

Предприятие, стоимость активов которого были более 1 миллиарда 400 миллионов, только кадастровая стоимость. Я не говорю, сколько там было запасов товара, какое количество было коров. Я могу так приблизительно сказать, где-то 2 тысячи голов дойного стада, 2 тысячи голов свиней, 3,5 тысячи гектаров земли, 14,5 гектаров теплицы. Одна теплица, Ваша честь, в новом исполнении стоит… На тот момент продаж стоила порядка 100 миллионов рублей. Продавалось 14 гектаров теплиц, входящих в состав «Тепличного».

Даже человек, который не занимался сельским хозяйством, вообще далек от этого, он понимает, что комплекс, где 14 гектаров тепличный, и который производит… Предприятие, которое производит до 500 миллионов продукции ежегодно – это предприятие имеет гораздо большую стоимость, чем сделка купли-продажи. Путем приобретения акций «Тепличного», Криваш и Савченко, они бизнес-партнерами являлись – они приобрели контрольное предприятие. Они не покупали какие-то мифические акции, не подделывали никакие договора.

Договора были совершенно официальные. Готовили договора не какие-то непонятные люди, а сотрудники реестродержатели. Люди, которые профессионально, по научным законам, на них возложена такая обязанность делать эти договора. Они сделали договора между Маркеловой и Савченко. И потом после этого произошла оплата.

Я не понимаю, что мне вменяют. Вручение денег. Но даже если обвинению понятно, что никаких денег не было, а были переданы акции… Ой, векселя «Сбербанка» в оплату акций. Я вообще не понимаю термин, например: «договорились о выпуске акций… Ой, векселей». Вообще, если человек вот так читает обвинение, он должен немножко в экономике разбираться. Невозможно выпускать векселя. Вексель – это платежный документ.

И хозяева этого векселя – «Сберегательный банк РФ». Как я мог организовать выпуск векселей «Сбербанка РФ»? Ни я, ни Криваш. Это может только выпускать «Сбербанк», он может дать такую команду выпускать векселя. Вообще они выпускаются, эти векселя, на основании Гражданского кодекса. (Неразборчиво, 142:38).

Следующий вопрос. Произошла сделка купли-продажи. Савченко заплатила векселями за акции…

Судья: Я вам задала вопрос. Вы признаете себя виновным или нет. А вы даете уже расширенное пояснение.

Маркелов: Расширенное, я просто…

Судья: Высказываете свое отношение к обвинению. Это чуть позже.

Маркелов: Ваша честь, я тогда вообще не буду…

Судья: Краткие ответы.

Маркелов: Не разговаривать, ничего.

Судья: По статье 285 части 2. Выдача справок с заведомо ложными сведениями Министерства сельского хозяйства Республики Марий Эл. Вы виновным себя признаете. Да, нет?

Маркелов: Я не знаю вообще об этой справке ничего.

Судья: Признаете себя виновным или нет.

Маркелов: Нет. Тем более ложные сведения. Сведения официальные были. Я об этой справке ничего не знал, ко мне никто не обращался, команды не давал.

Судья: По обвинению по статье 285 части 2, это события 2013-2017-го года. Трудоустройство в администрации.

Маркелов: Ваша честь. Я подписывал документы о назначении порядка 300 человек. Подписывал.

Судья: Виновным себя признаете?

Маркелов: Нет, не признаю.

Судья: По статье 222, части 1, незаконное приобретение и хранение боеприпасов. Виновным себя признаете?

Маркелов: Конечно, нет. Я не приобретал. Это следствием не доказано. Не хранил.

Судья: Вы желаете высказаться по предъявленному обвинению?

Маркелов: Да, желаю. Я начал высказываться. Пока вы меня не перебили, я говорил.

Судья: Показания первым давать желаете?

Маркелов: Нет, не желаю. Я просто хочу кратко высказаться.

Судья: Вы выскажетесь чуть позже.

Маркелов: Хорошо. У меня только пожелание, чтобы государственный обвинитель за каждое слово, которое он произнес в обвинении, представил доказательства. Не вот этот бред, который перечислил, а доказательства, которые в деле имеются. (Пауза). Быть не может.

Судья: У суда вопрос к Кожановой. Вам понятно, в совершении какого преступления вы обвиняетесь?

Кожанова: Статья понятна. С точки зрения того, что имело место быть, я, действительно, участвовала в сделке купли-продажи акций ОАО «Тепличный». И на основании доверенности выдала покупателю. Значит, был заключен договор гражданско…

Судья: Виновной себя признаете?

Кожанова: Я хочу сказать еще, что я участвовала в гражданско-правовой сделке. И когда эту сделку сейчас назвали фиктивной – мне это совершенно непонятно, абсолютно. И еще мне не понятно, почему какие-то корыстные интересы. Я за это никаких вознаграждений не получала и не имела. Это была гражданско-правовая сделка, в которой я участвовала. Я от этого не отказываюсь. Все подписи, которые я ставила на договоры все, на векселях были мои подписи – они согласовывались с юристами. И я рассматриваю только как гражданско-правовую сделку.

Судья: Виновной себя признаете?

Кожанова: Нет.

Судья: Первой показания давать желаете?

Кожанова: Я думаю, в конце меня.

Судья: Желаете или нет?

Кожанова: Не желаю.

Судья: Высказать свое отношение по предъявленному обвинению желаете?

Кожанова: Могу высказать, да.

Судья: Желаете?

Кожанова: Желаю.

Судья: Долгушева, в совершении какого преступления вы обвиняетесь?

Долгушева: Позиция обвинения мне понятна. С какой целью – мне тоже понятно. Обвиняемой себя не признаю.

Судья: Виновной.

Долгушева: Виновной себя не признаю. Простите.

Судья: Вы желаете высказаться по предъявленному обвинению?

Долгушева: Да.

Судья: Первой по существу обвинения показания давать желаете. Или вы будете давать после исследования доказательств со стороны обвинения?

Долгушева: После допроса свидетелей и исследования дела по существу, и объективно.

Судья: Время половина третьего. Перерыв на обед 30 минут. После обеда суд будет заслушивать отношение обвиняемых к предъявленному обвинению. У меня вопрос к Кожановой. Как ваше самочувствие?

Кожанова: Поскольку мне сделали все-таки укол, мне легче, но, конечно, у меня еще всё болит. У меня очень болит голова. Но я нахожусь… Нормально. Да, могу давать показания, просто есть отклонения.

Судья: Не показания, я пояснения. Отношение к обвинению…

Кожанова: Хорошо.

Судья: Правда, если вы желаете. Это не ваш допрос и не ваши показания по существу.

Кожанова: Что-то я могу сказать.

Судья: Перерыв 30 минут.

Перерыв

Судья:  Прошу садиться. (Пауза). Судебное заседание продолжается. Долгушева, встаньте. Изложите свое отношение к обвинению.

Долгушева: Уважаемый суд. Нормативно-правовыми актами, которые перечислены здесь прокурором, регулируется деятельность органов исполнительной власти различного уровня. Основной задачей органов исполнительной власти субъектов является динамичное социально-экономическое развитие регионов.

И государственная программа (…) правовых актов – это явилось тем инструментом, которое позволило привлечь инвестиции, поскольку решение ни социальных, ни экономических вопросов невозможно без денежных средств.

Государство регулировало это с помощью своего бюджета федерального плюс регионального для того, чтобы привлечь инвестиции в регионе. В результате у нас появился инвестор в лице «Птицефабрики Акашевской» в 2005-м году.

За этот период объемы производства мяса птицы выросли в 15,5 раз. Мясопроизводство мяса свинины в 7,7 раза. Показатели очень высокие. Эффективность работы предприятия высокая. И те средства государственной поддержки, которые предусмотрены государственной программой для финансирования проектов региональных, они, конечно, очень сильно стимулировали деятельность подобных предприятий с одним лишь минусом.

То, что, начиная с 2013-го года, постоянно шло недофинансирование, причем в огромных размерах. Из года в год эта сумма недофинансирования, дебиторская задолженность – она увеличивалась.

То, что все средства выделялись по целевому назначению в рамках бюджетной классификации в соответствии с бюджетом года в регионе, в частности «Птицефабрики Акашевской», то, о чем много и некорректно говорится в обвинении, доказывается тем, что (повторюсь) были многочисленные проверки Счетной палаты РФ в Республике Марий Эл, прокуратуры, Росфиннадзора, Федеральной службы безопасности.

Если поднять эти акты (что я говорила во время следствия, советовала следователю) – то там нет ни одной ошибки. «Птицефабрика Акашевская» всегда получала то, что ей причитается. Пусть не в полном объеме, но интересы ни одного из бюджетополучателя при этом не задеты.

Далее.

То, что касается общего покровительства. Кроме тех – того государственного регулирования, которое проводилось в рамках государственной программы «Развитие сельского хозяйства», были еще направления, которые были на контроле у высшего руководства РФ и соответствующих отраслевых министерств.

Постоянно в том числе и наше министерство на видео-конференциях, на коллегиях Минсельхоза РФ… Леонид Игоревич Маркелов, он на своем уровне отчитывался о том, какие преференции дает тот или иной регион, предоставляя тому инвестиционному проекту, который признан приоритетным для развития региона.

В частности вовремя не выделяются земельные участки для строительства объектов. Вопрос. На которые. Есть ли какие налоговые преференции, которые предложены и реализуются на уровне региона. Как решаются вопросы с кадрами. Далее. Согласование лимитов энергоносителей. Нет ли там проволочки никакой. Почему выделяются кредитные ресурсы на реализацию той или иной очереди не вовремя.

И попробуй кто-то из руководителей регионов не стал бы это выполнять. Все старались это делать. В том числе и вы на своем уровне. Единственное, что из возможности выше этого. То есть все эти вопросы являлись частью должностных обязанностей, полномочий органов исполнительной власти в зависимости от того или иного направления.

Да, регион обязан был строить инфраструктурные объекты. Далее, это дороги, объекты газоснабжения, электроснабжения для производства объектов, которые строились за счет инвесторов.

То, что касается справок. В зависимости от комплектации и содержания самих справок вы имеете возможность убедиться, что они были все разного содержания. Справки являются достоверными. Суть их ничтожна, поскольку всем известно, что основанием для банка на выдачу кредита является в первую очередь наличие залогового обеспечения от потенциального заемщика, и потом, конечно, соответствующие службы это всё проверяют.

Еще раз повторюсь, что те справки, которые фигурируют, они никак не повлияли ни на объем, ни на срок выдачи, ни на решение кредитных комитетов. Сначала Акционерное общество просит (…) города Москвы, а потом уже нашего регионального банка.

И абсолютно всё было для меня. Заявление и утверждение факта того, что глава региона дает такое поручение мне, как первому заместителю министра, чтобы подготовить такую справку. Я вас уверяю, что он даже не знал об этой справке. Для него это вообще открытие. И как я понимаю, он познакомился, узнал об этом только в порядке… В процессе ознакомления с делом обвинения.

Вину свою не признаю абсолютно. Мы делали всё правильно. Мы не сидели сложа руки. Мы принимали все меры, чтобы наше предприятие работало, и создавали все условия. И оно до сих пор успешно работает. Почти 6 тысяч человек там трудится. Спасибо.

Судья: Кожанова, желаете высказаться относительно предъявленного обвинения?

Кожанова: Да, желаю.

Судья: Пожалуйста.

Кожанова: Я хотела бы сказать, что, действительно, участвовала в гражданско-правовой сделке. Значит, я была продавцом. Маркеловой Татьяне Ивановне выдана доверенность, на основании которой был заключен договор с Савченко Натальей. Это частное лицо. То есть одно частное лицо продавало другому лицу, значит, акции.

По сути, значит, это был большой пакет акций. Где-то более 90 процентов в результате переходило в фонд предприятия, потому что менялась система управления, приходили новые люди и так далее.

Сделка осуществлялась исходя из всех установленных нормативов по продаже акций через соответствующие структуры. Там был реестр, который занимался этим. Значит, основная ситуация, что когда заключается такая сделка, то вот этот договор между частными лицами – он не настолько важен. Самый важный документ, который говорит о том, что сделка состоялась – это передаточное распоряжение. Передаточное распоряжение подписывалось лично Татьяной Ивановной, и произошла вот такая сделка.

Я, с точки зрения того, что участвовала, собственно говоря, прозвучало, что корыстные какие-то у меня умыслы были. Я хотела бы знать, в чем моя корысть, и хотела бы, чтобы определение… Эту мою корысть определили. Потому что всё время эти голословные заявления, они как-то, знаете, убивают просто.

Второй момент. Я хотела бы спросить, почему вот эта сделка названа фиктивной. Меня этот вопрос тоже очень интересует, поскольку на основании перехода вот этих акций в пользование Савченко произошла передача предприятия. Туда пришла новая команда. Команда работала на этом предприятии, предприятие крупное, оно одно из ведущих предприятий Республики.

Если бы мы проходили суд в Республике, там все знают, что такое огурцы «Тепличного», что такое молоко «Тепличного», что такое колбаса «Тепличного» и так далее. То есть это действующее предприятие. Поэтому понятие «фиктивная» мне не понятно. В Гражданском кодексе есть понятие ничтожной сделки. Но тогда кто-то должен оспаривать эту ничтожную сделку.

А понятие «фиктивная» – это настолько как бы вымышленный термин, который не дает никакой характеристики. Или вы тогда докажите, что тогда же не было, тогда я, может быть, как-то посмотрю на это с другой стороны.

Но если продажа все-таки состоялась, передача состоялась, никто не опротестовывал эту сделку, люди работали… Вот та же Савченко проработала на предприятии, по крайней мере, до периода, пока не начались другие пертурбации, она получала 100 тысяч зарплату на этом предприятии. Да, значит, с учетом того, что она… Я вот видела, я вот только исходя из документов подобного типа, я видела, что она получила там много, там 1 миллион, в другом 1 миллион 200.

Значит, там была команда – был исполнительный директор, был директор по развитию производства, финансовый директор – которые также получали зарплату. И как вот эти люди, как и что, фиктивно? Тогда, может быть, тоже с них надо каким-то образом эти деньги собирать. Но они ведь заработали.

Для меня это на сегодняшний день очень не понятно. Тем более сделка, которая осуществлялась (…) – всегда мы консультировались, было четко определено. Значит, в результате этой сделки Татьяна Ивановна Маркелова получила векселя. Получение векселей зафиксировано актами.

Опять-таки, в материалах уголовного дела акты все имеются, все приложены.  Я их все видела. Затем Татьяна Ивановна эти векселя в виде займа передает «Телекомпании 12 регион». Никакой речи о личном пользовании Леонидом Игоревичем даже не могло быть. Почему этот займ сделали? Это надо, конечно, Татьяну Ивановну спрашивать. Но с другой стороны, у нас была очень благородная цель. Мы занимались городом, мы занимались благоустройством города.

И продажа «Тепличного» была вызвана не то, чтобы избавиться от него. Просто невозможно, ну сложно управлять крупными предприятиями, когда у тебя не хватает управленцев. Насколько я понимаю, Татьяна Ивановна это тоже видела, проблему, что там не хватало людей, которые бы могли управлять ООО «Тепличным».

А то, что «Телекомпания» занималась инвестированием, именно инвестированием в город, и мы создавали туристический кластер. Мы были, кстати, вписаны в программу туристического кластера (…), и мы хотели достичь определенных моментов с учетом того, что реализовав эту программу… И у нас эти планы были.

Средства направлялись сугубо только юридическим лицам. Более того, Татьяна Ивановна с этой сделки заплатила большой подоходный налог. Эта сделка прошла официально.

Как раз вот вопрос постоянно задавался следователем, я прочитала в материалах уголовного дела: почему были векселя. Да потому что векселя были действительны. Ну как бы сказать. Их не скроешь. Если бы кто-то хотел скрыть что-то, тогда бы векселя никто бы не стал применять. Но это была действительная сделка, поэтому никто не боялся и понимали.

И когда вот тут не совсем опять-таки трактуют правильно обвинение, что векселям приписывают какие-то предприятия… Вексель выпускается, предприятие какое-то вексель может этот купить. Потом этот вексель может передаваться следующему, значит, покупателю и так далее, и так далее.

Там даже опять-таки в материалах уголовного дела есть допрос свидетеля, который был исполнительным директором «Тепличного», он четко объясняет, как эта ситуация проходила. То есть на деньги Криваша предприятие покупало вексель…

Судья: Не можете ссылаться на показания свидетелей, которые в судебном заседании еще не исследованы.

Кожанова: Хорошо. Я, исходя из того, что я немножко не понимаю. Я, да, я читала это. Я читала материалы уголовного дела, там это прямо написано. Потому что я же в этом не участвовала процессе. Мне трудно сказать. Я ссылаюсь только на то, что я прочитала. У меня… Два раза я это уголовное дело прочитала.

Но и там суть как раз заключалась в том, что на деньги Криваша покупаются эти векселя у «Сбербанка». И потом передавались, значит, для оплаты за «Тепличное». А то, что мы в дальнейшем их, значит, обналичивали… Точнее даже, это не наличка была, всё равно было безналичное перечисление на расчетный счет. То есть наличные деньги с этих векселей никто ни копейки не получил.

Значит, куда эти средства шли. Вот как раз то, что я заявляла жалобу Соколовой, я там ей и писала, что существует справка, которую на основании бухгалтерского учета «Телекомпании 12 регион»… В рамках этой справки прямо таки показывается, куда эти средства уходили. То есть они уходили по целевому назначению. Это никакого личного пользования не было. И распределяли именно в точки зрения интереса «Телекомпании», потому что Татьяна Ивановна дала займ.

А займ, я еще раз подчеркиваю, был выгоден в рамках того, что мы вошли в туристический кластер. Это было очень здорово. Мы оформляли этот туристический кластер. Это, значит, была федеральная программа. Мы туда писали. Причем я хочу сказать, что мы приписывались туда как инвесторы – «Телекомпания». А на основании того, что даже должны поступить федеральные деньги – они не поступили «Телекомпании». Они бы поступили на развитие города. Вот ради этого мы всё это и делали. Вот если всё это… То есть документы все имеются. Я могу на документах всё это показать.

Но почему-то, когда меня, собственно говоря, задержали, вот этих моментов никто никогда не спрашивал у меня, никто не интересовался. На допросах я вообще пыталась это объяснять – это было никому не интересно. Допросы были… Шли слишком однобокие и в каком-то одном определенном русле. То есть объективной картины того, что было, следствие не создало.

Я считаю, что дело очень сформировано грубо, безответственно, всячески порочит (…) нас. А то, что мы сделали, то, что, собственно говоря, город Йошкар-Ола является сейчас одним из красивейших городов – извините, это не каждому дано города строить. Я вот занималась этим. Спасибо.

Судья: Маркелов?

Маркелов: Ваша честь. Я начал говорить, не знаю – но уже раздражение вызывает. Была подготовительно сделка купли-продажи. Я начну с того, что предприятие «Тепличное» в 2015-м году в связи с тем, что моя жена Ирина Константиновна, владелица предприятия, решила поменять место жительства, уехать в Лондон и акции этого предприятия, как и компании «Телекомпания 12 регион» Маркеловой Татьяне Ивановне.

Сделано это было исходя из одного. Татьяна Ивановна деньги, которые ей принадлежали, в 2008-м году дала Ирине Константиновне на развитие бизнеса, на строительство дворцов, замков и храмов в Йошкар-Оле. Ирина Константиновна дала большие кредиты и вместе они с Натальей Игоревной строили красивые дворцы, на которые сейчас 700 тысяч туристов приезжают ежегодно в Республику Марий Эл… Когда вопрос встал кому продавать, то Татьяна Ивановна поставила вопрос: рассчитайтесь со мной, потом продавайте кому хотите. Поскольку Ирина Константиновна не обладала финансовыми средствами, то встал вопрос что делать с предприятиями… Татьяна Иванова вынуждена была… Как сказано Маркелов повесил на нее. Не Маркелов повесил, долги повесил на нее. Она была вынуждена купить. Предприятие «Тепличное» – это как раз предприятие, которое передано как актив, чтобы компенсировать, вклад и то, что Татьяна Ивановна сделала, потому что сама компания «12 регион» на тот момент, кроме закредитованности, ничего из себя не представляла. …Почему решили, что вдруг «12 регион» и «Тепличное» принадлежит мне? Я не знаю. Шофер сказал там на заправке. Есть три лица, которые знают реальное состояние дела, точнее четыре. Это Татьяна Ивановна, Ирина Константиновна, Кожанова и я, который давал согласие на продажу. Никто при этом не присутствовал. Не Советники мои, не Министры. … Собственником «Тепличного» являлась Татьяна Ивановна Маркелова. Так случилось, что действительно в 2012 году Криваш и еще несколько человек встречались с Главой Государства. Криваш доложил проект. Письменные указания Главы Государства – «поддержать проект».  … Намой взгляд, любой сигнал, который поступал Главе субъекта Федерации, я должен был указания Главы Государства …немедленно исполнять. Я думаю прокурор сможет сформулировать, что имел ввиду … «поддержать проект». Так и Криваш неоднократно ко мне обращался. Я не понимаю, в чем меня обвиняют и почему? …

В 2014 году Донбасс. В России создан штаб по размещению донецких беженцев. Даны команды по всем Министерствам, в том числе и Министерству внутренних дел. В случае, значит, размещения интересующих из Республики беженцев, Миграционная служба отвечает за его (…). 400 человек по моей просьбе выезжало (…) … По моему поручению, по поручению, скажем, вышестоящего органа, Правительства РФ, администрации Президента. Был создан штаб в Республике по размещению донецких беженцев.

Мы 400 человек с Донецка отобрали (…) беженцев. Предприятие «Акашино»… Если уж до конца – на мои деньги, на свои деньги перевезли этих беженцев на автобусах в Республику Марий Эл, затем они были все доставлены в Миграционную службу. И Миграционная служба по указанию министра внутренних дел должна была поставить их на учет, перепроверить, проверить, что они и сделали.

После этого эти беженцы были… Размещались согласно их профессиям, на работу устраивались. Врач – в лечебное заведение, тракторист – на трактор, там я не знаю. Другую профессию, я не знаю там, токарь – на завод. В зависимости от какой профессии. В частности, предприятия опрашивали, как другие предприятия устроили или не устроили к себе на работу порядка там 5 тысяч человек, может быть, больше.

Как я должен реагировать, когда ко мне приходит какое-то предприятие и говорит: «Ко мне приехали сотрудники ФСБ, которые собираются возбудить уголовное дело на одного из других подразделений за то, что он незаконно скрывает у себя там террориста (якобы), который не имеет регистрации». А что я должен (…)? А он мне: «Да вы же мне поручили устроить из Донецка и Луганска беженцев. Я их устроил. Они у меня работают». Естественно, я обращаюсь в (…) суд, говорю: «Разберитесь». И он разобрался. Они все зарегистрированы законно. Они прошли регистрацию.

Какое «личное покровительство» – в чем? Зачем Кривашу эти беженцы. Это мне они нужны, госпожа Трусова. Мне. Мне надо разместить людей, которые не имеют средств к существованию, но проживают в Республике Марий Эл. Мне надо выполнить поручение руководства. И вы говорите, что я тем самым возводил… Миграционную службу (…) просил разобраться: действительно, это террористы или это беженцы, которых мы разместили… Вы говорите мне, что я оказываю «личное покровительство». Скорее Криваш мне оказал личное покровительство, скорее Криваш оказал правительству Республики Марий Эл услугу, устроив на своем предприятии.

Следующий вопрос.

Откуда вы взяли, что я там давал команду Налоговой службе. Госпожа Трусова, я ознакомился с протоколом допроса замруководителя Налоговой службы. Никогда (…) больше не встречался. Никогда. Это его правило. Все встречи, которые происходили у меня – они регистрируются. Кто приходит, в какое время.

Он лично обратился ко мне. Разговор состоялся совсем иначе.

Он пришел ко мне и сказал, что при согласовании его на должность руководителя Налоговой службы ему была поставлена задача Налоговой службой РФ возбудить дело господина Криваша. Он меня уведомил. Это всё так (…), потому что всё записывалось в моем кабинете. И ФСБ достоверно имеет эти переговоры (…).

На что я сказал: «Мне поставлена задача. Выполняйте. Взрослый мальчик». Всё. Никогда я не обращался, никаких проверок. Более того, есть стенограмма моей записи, когда Криваш говорит, что Налоговая служба, значит, ему что-то насчитала. Я ему сказал: «Иди в суд и судись. Иди в суд и судись, если ты считаешь, что ты прав». Я не звонил никому и поручений не давал. Давайте очную ставку, поднимайте стенографии записей. Делайте фоноскопию и увидите, что рассказывал руководитель Налоговой службы.

У вас (…) то, что рассказывали, как вы приставали, как вы заставляли заниматься (…), а он отказался. А тем самым (…). Что он там ему наговорил – я не знаю. Во всяком случае, то, что он говорил на допросе, соответствует действительности. Весь разговор записан, весь разговор. И он состоялся не в 2015-м году, а в 2016-м.

Следующий вопрос.

Был разговор с руководителем «Росмониторинга», так называемым. Да это вообще моя инициатива была. Причем здесь Криваш. И разговор касался не предприятия «Акашиво», а вообще в целом проверки Министерства. Читайте эту стенограмму – вы всё поймете. Не надо допрашивать даже человека – руководителя этой структуры. Долгушева присутствовала при этом разговоре. Я дал поручение Долгушевой предоставить людям, которые ведут проверку, все материалы – полностью. И пусть напишут акт. Вот что найдут, то найдут. Они ничего не нашли.

Более того, в ходе этой встречи, если вы почитаете (…) допроса, то проверяющий человек, да, (…), признался мне, что она незаконно действует, что она не имеет права проверять – что ее попросили. Более того, она призналась, что она понимает, что предприятие… Идет захват рейдерский предприятия. Как она сказала: «Да, я это понимаю, что моими руками хотят предприятие захватить. А это мне очень сложно». Почитайте. Насколько… Не понимаю, какое «личное покровительство». То, что я спрашиваю ее, зачем вы проверяете меня. То есть меня (неразборчиво).

Что касается Криваша. Я его пригласил как раз по просьбе Долгушевой, чтобы дать ему команду, вернее, попросить его предоставить все документы, которые имеются у него. Для того, чтобы была полноценная проверка. Ничего не нашли, нарушений выявлено не было. Не надо никому личное покровительство оказывать.

Если, госпожа Трусова, вы хотите, действительно, узнать, что я оказываю, какое покровительство – надо было следствие проводить, а не фальсификацией заниматься следователям.

В ходе следствия абсолютно точно доказано, что я лично из своих средств давал ссуды господину (…), не только ему.

Я в 2001-м году заработал первый миллион долларов вместе со своим отцом. И когда я пришел в Республику, я не мог(?) бизнесом заниматься. Отдельные проекты я поддерживаю.

Может быть, я сегодня (неразборчиво реплика). Кривашу (…), да, я ему давал эти деньги. (…), действительно, стенограммы есть у нас. Когда я говорю: «Ты когда со мной рассчитаешься? Верни деньги, которые я тебе давал». А вы что (…) деньги, государственные, что ли. Так вы проверьте, (…) государственные деньги или нет. Государство мне(?) ничего не давало.

Теперь хочу сказать о деятельности (неразборчиво). Никакого личного покровительства, кроме лично Леонида Игоревича, давали финансовую помощь для закупки зерна, для пополнения оборотных средств. Никакого покровительства. Даже другое я вам скажу.

Неоднократные обращения, если вы читали стенограмму, по поводу ускорить разрешение (…). «Всё должно быть в соответствии с законом. Я тебе не рекомендую нарушать закон. И даже когда мне на правительственные объекты надо – я этого не нарушаю». Всё это есть.

По (…) с Долгушевой.

Мы же здравые люди, все-таки не марсиане. Вот я читаю. Некие женщины, госпожа Колесникова и госпожа Ушакова, которые так называемые справки подделывали. Почему не привлекаются к уголовной ответственности. Не понимаю. Вдруг говорит, одна из них говорит, что «я присутствовала 21-го сентября в кабинете у Долгушевой». Она была министром, Долгушева, в это время. И слышала разговор по прямой связи … разговор с ней.

Из разговора она поняла, эта девушка, что якобы Долгушева, значит, получила от меня указание. Послушайте. Мой кабинет находился на прослушке с 2015-го года. Вы могли уже вполне запросить, есть ли такой разговор с Долгушевой.

Более того, я вам скажу, госпожа Трусова. Вы читали обвинение, будете его поддерживать.

21-го сентября 2015-го года Долгушева была министром. Она физически не могла находиться в кабинете у министра. Она (…) проходила. Но самое интересное, что с этим кабинетом не было другой связи.

И госпожа Ушакова, вот как бы она захотела, она бы не поняла в этом случае разговор по причине отсутствия телефона в кабинете. Потому что министром в то время был господин Егошин, он занимал два кабинета как первый заместитель Правительства Республики Марий Эл и как министр Минсельхоза.

Вот связь была только с одним кабинетом, с его. В приемную с его кабинета в здании Правительства невозможно (…), понимаете. Это невозможно. Я предлагал следствию – сделайте ходатайство. Я же узнал об этих показаниях,  вообще об этом (…) узнал, когда знакомился с делом. Сказал: «Давайте мы через (…), давайте, запросите».

О справках, о которых вы ведете речь, я вообще не знал. Более того, Ираида Борисовна подтвердит, что она была… Предложено было ей уйти на пенсию еще за меньшее нарушение, чем эти справки. А справки соответствуют действительности.

Именно по тому бардаку, который госпожа Ушакова и госпожа Колесникова, на которых вы ссылаетесь, как на свидетелей, которые произвели… А я вам скажу (…). Там пропали документы из их кабинета. Документы, которые, я считаю, что это отчетность. Это как раз документы, касающиеся выделения субсидий предприятию «Акашиво» и другим предприятиям.

Что это за женщины, как они вели работу, что у них пропали документы. Я Долгушевой, узнав об этом, предложил написать заявление. Они (…) против, приняли (…). Понимаете? Или пожалели. Не знаю, что там было. (…) должна давать показания о том, что они слышали то, что нельзя было услышать, и получают команду от того, от кого команду нельзя было получить.

Я даже не знал, что это за справка. В ходе следствия, в ходе ознакомления с делом я прочитал – эти справки не имеют никакого значения. Если человек мало-мальски, разбирающийся в бизнесе, хоть немножко, не надо много разбираться, хотя бы просто спросить банк: «А на основании чего выдали кредит Кривашу?» Кредит выдается на основании проекта финансирования и залога.

Эти справки не имели никакого значения для получения кредита. Никакого. И более того, я читал опрос Криваша, который сделал адвокат. Криваш заявляет, что всё это сделал, справку он сделал по указанию службы безопасности. Мне понятно, что шла оперативная разработка Криваша с участием действующих сотрудников ФСБ, которые были прикомандированы и работали в службе безопасности банка.

Они дали Кривашу рекомендацию принести эти справки. Они это отслеживают. Причем здесь я? Если бы он ко мне с таким вопросом обратился, вы бы этот вопрос зафиксировали. Никогда. Я даже не знал, что эти справки даются. Я не понимаю, зачем они нужны были вам, как человек, который вырос из бизнеса с 1991-го года, причем работал в (…) коммерческой фирме. И сотни кредитов брал в своей жизни. Десятки, вернее. Но ни одна справка не имеет никакого значения.

Кредит выдается на основании залога, страховки, поручительства, но никак не справки. Поэтому это абсурдное обвинение. Оно вообще… Состав преступления (…). И как (…) нанесли общественную опасность. Криваш гипотетически взял кредит. (…) сотни рабочих мест. Заплатил миллионный налог. Эти налоги пошли на строительство дорог, на выплату заработной платы. Кому нанесли какой-то ущерб? Не понимаю.

По (….). Ой, какой (…). Вернусь к субсидиям.

Ваша честь, настолько следствие не разбиралось, я (…) доказательство давалось, даже просто элементарные вещи. В деле имеется соглашение, которое подписал Криваш с банком. Как только субсидии появляются на счету… С 2014-го года было подписано соглашение. Они без акцепта списывались в пользу банка. Предприятие не могло ими распоряжаться. Предприятие не могло направить их куда-либо, независимо от того, заплатили они процентные ставки или не заплатили.

Вы вообще в этом не хотите, обвинение, разбираться. Или вы считаете, что это можно (…). Я не знаю, как формировался объем субсидий. Предполагаю, что субсидии давались на основании того объема процентных ставок, который подлежал к оплате того взятого кредита.

У Криваша было 25 миллиардов кредита. Это было, скажем так, 95 процентов всех субсидий, которые получала Республика. Вот вы говорите о приоритетной выплате. Какая приоритетная выплата? Представьте себе, в Республику приходит 1 миллиард. 956 миллионов причитается предприятию «Акашино». Я не могу 956 миллионов дать предприятию, у которого кредит 300 тысяч. Ему надо дать 12 тысяч или 20 тысяч. О каком приоритете вы говорите? Все получали согласно актива.

Вот ты взял кредит на 1 миллион, тебе в год нужно заплатить 15 процентов годовых. Ставка рефинансирования 8,5 процентов. Значит, с 1 миллиона ты платишь в год 850 тысяч. Вот я могу дать 850… Не я, Министерство может дать 850 тысяч. Невозможно взять у другого предприятия деньги и передать некоему там. Всё должно быть согласно (…). Неужели так сложно разобраться следствию и прокуратуре, что нет понятия приоритетной выплаты.

 (…), вот вы получаете зарплату. Столько вам дают, сколько вам положено. У прокурора отдельно, соседи не могут ее забрать и вам отдать, и сказать, что там кредитные выплаты из того, что (…) сдали в кассу. Так получалось, что Криваш организовал работу свою как часы. Я читал, это из материалов я знаю. Что еще деньги не приходили на (…), а он уже сдавал отчет. Именно это было связано с тем, что у него было соглашение с банком о безакцептном списании процентов. Если проценты вовремя не платились, он платил их оборотными средствами (…) предприятий. Поэтому он был (…). Вдруг (…) предприятия такого не было. Это абсурдное заявление.

Если мы говорим про кредитную выплату, то я читал, опять же, в деле, в материалах дела читал акты проверок и Счетной палаты, и контрольного управления. Так вот, госпожа Трусова, там сказано, что если предприятие, которое недополучало субсидии – это «Акашиво»… Как же вы меня обвиняете, что я оказывал покровительство и делал приоритетные выплаты, если единственный, кто не получал из 30 получателей – было как раз это предприятие «Акашиво».

Это абсурд. Следствие не изучало. Вообще не знаю просто, что говорить. По субсидии я закончил. Значит, никогда с Кривашем мы не договаривались о получении взятки. Никогда. И не было причины ему давать эту взятку. Если он получает субсидии по постановлению Правительства РФ, а Республика обязана зафинансировать, выполнить постановление Правительства РФ. (…), что мы обязаны обеспечить финансирование. За что давать взятку, на основании чего такие выводы?

В неустановленном месте в неустановленное время. Да просто этого не было никогда. Никогда мы с ним ни в Москве… В Москве вообще с ним не встречался. Я с ним единственный раз встречался в Москве, когда нас назначал господин Патрушев.

Вот вы сейчас зачитали то, что я просил освежить процентные ставки. Это не я просил. Это господин Патрушев меня просил. Читайте дело. Председатель дал время подумать. Он попросил меня, (…) не должна выйти. Почему (…) – не знаю. Он мне лично позвонил, это не я ему звонил.

Я был на совещании. Я не мог, он звонил мне, потому что так положено руководителю (…). Он сказал: «Вот у Криваша 20 процентов годовых». Дословно он сказал следующую фразу: «Это беспредел. Пусть он вернет 800 тысяч, а мы ему дадим другие… Другой кредит с низшей процентной ставкой. Потому что 20 процентов его разорит и его бюджет». Да, разорит, да.

Это что, «крышевание» какое-то. Вы в своем уме. И как вы мне это предъявите. Никогда не спрашивал, не обсуждал. На общие темы разговаривал с банкирами со всеми. Надо кредитовать Республику, надо давать кредит, надо снижать процентные ставки. Я не говорил кому – Кривашу, Иванову или Сидорову. Никогда.

Банк – это самостоятельная единица, тем более что Россельхозбанк Республики Марий Эл вообще ничего не решает. Решает всё головной офис. Там есть (…), из 15 человек состоит или из 12, я уже не помню. Вот спросите, допросите, я к кому-то из них обращался? Зачем же вы так огульно меня обвиняете в том, что я работал по снижению ставки.

Если ко мне обращаются люди, я отвечаю на их вопросы, да. А не я обращаюсь. Поэтому никакого публичного покровительства не было. Да, покровительство донецких беженцев признаю. Да, поддерживал (…) с документами на проверку, признаю. Так выяснил, с какой целью идет проверка Министерства сельского хозяйства. Невольно.

А взятки – я ответил (…). Давали только одно, что… Если вы читали дело, госпожа Трусова, то вы, наверное, читали показания Криваша. Еще до того, как моя жена Ирина Константиновна стала собственником акций этого предприятия… Она собственником стала не сразу, в течение года. Криваш до этого в период с 2005-2006-го работал с этим предприятием и привлекал ее активы. Огурцы продавал в Коми, помидоры продавал в Коми, мясо покупал, перерабатывал на своем заводе в Коми. Он имел хозяйство на земле.

Потом приобретал ферму, на базе которой создал предприятие «Солнечное». Всё это было. Он планомерно шел к покупке этого предприятия. Планомерно шел. Его обращение ко мне закончилось тем, что я его (…) к Маркеловой Татьяне Ивановне. Я об этом говорил. И к Кожановой Наталье Игоревне. Они всё это подтверждают. Я вел с ним переговоры.

И только когда он перестал платить за акции, и Наталья Игоревна ко мне обратилась, что получается такая ситуация – мы передали завод, что вы не получили деньги сразу. Я как третейский судья вмешался, потому что Криваш… Имел, скажем так, неосторожность – я его рекомендовал. И всё.

Какая у меня личная заинтересованность. Деньги, которые поступили, Татьяны Ивановны за продажу акций – 30 миллионов ушли на налоги, подоходный налог. Это что же такая за взятка. Получается так: тебе дают наличные деньги, ты их для чего-то зачисляешь на счет, потом платишь 30 миллионов, потом начинаешь воровать. Глупость.

Но наверное, если бы это была взятка наличными деньгами – наверное, не надо было показывать 250 или 230. Положить в карман, и всё. И вдруг какой-то идиотизм маркеловский. Берет эти деньги, значит, каких-то лиц напрягает, заводит их на счет предприятия, платит 30 миллионов налог, а потом распределяет.

Вот я хочу сказать, куда же пошли эти деньги. Вы сказали, что я лично обогатился. Деньги пошли на уплату налогов, аренда земли в городе Йошкар-Оле. Значит, расчет с контрагентами-поставщиками. На выплату заработной платы. Оплата энергоресурсов. Я что-то не понимаю. В чем моя выгода? То, что «Водоканал», за обслуживание канализации пришло там сколько денег.

Я не понимаю, в чем моя выгода. В чем здесь моя (…). То есть, каким надо быть идиотом, получить какие-нибудь деньги, по вашему мнению – взятку, направить эти деньги на оплату энергоносителей и оплату налогов. Это же смех просто.

Вот я (…) немножко отвлекусь. Я разобрался в ходе ознакомления с делом, почему возникло такое мнение, что это взятка. Значит, когда покупались акции предприятия, к сожалению, так произошло в 2008-м году, по-моему, было, то люди, продающие акции, нигде не показывают полностью деньги, которые за них получили.

Давали за акцию 500 рублей, а они просили: «Укажите 160». Чтобы налоги не платить. Остальные брали наличными. И скупщики на это шли. Вот один из скупщиков в этом признался, остальные сделали вид, что они работают бесплатно. Но я-то знаю, сколько денег семья Маркеловых выделяла на покупку этих акций.

Поэтому (…)  был сформирован за сумму 20 миллионов рублей – 800 тысяч долларов. Оперативник, который увидел эту сделку, написал докладную своему начальнику. Предприятие стоит 20 миллионов, акции купили в 2008-м году, а в 2015-м подали за 250. Вот эта сумма (…), значит, взятка.

Человек бизнесом не занимался, закончил политехнический институт или географический институт. Да, пакет. Там малый создан. Тут, значит…

Кожанова: (Реплика неразборчиво).

Мужской голос: Вот Наталия Игоревна подсказывает, что пакет был маленький, не 90%. А что, дороже стоит. Я пробую доказать вам, что пакет стоил гораздо больше. И стоимость (…) именных акций семьи Маркеловых (а моя жена была собственником, а я как ее муж знал, сколько денег что стоит) – порядка было на тот момент двух миллионов долларов. Вот возьмите в цены 2015-го переведите. И посмотрите, что это другая цена.

Я к тому говорю. Отсюда всё это и пошло. А потом, когда уже начали оперативное(?) дело, уже не знали, куда привязать.

Следователь Степанов в суде не знал, о чем говорить. Он путался. У него были представлены документы просто о предприятиях, кто что продавал из предприятий (…) и так далее. Потом, они когда разбираться начали, придумали слово «завуалировать».

Ничего не поделать (…). Публичные сделки проходили через реестры, официально всё платилось. Зачем кому что (…). Фиктивность сделки (…). Какая тут фиктивность, когда она официальная была.

Мнимая сделка – пожалуйста. Но в чем же она мнимая? Один хозяин получил деньги, другой… Собственник, приобретатель – продавец получил деньги и передал имущество. Покупатель передал деньги и получил имущество. Вот она и сделка. И потом два с половиной года берут еще налог(?). Всё это (…).

Я не понимаю, причем здесь эта взятка. В чем она (…). Ни один человек не говорит про взятку кроме следователя Степанова в своем постановлении. Я, конечно, отрицаю. Потому что этого не было на самом деле. Абсурд! Просто абсурд. Какой-то бред. Как страшный сон.

Теперь по охране, Ваша честь. Вы знаете, в течение всего периода времени существования моего (…) на должности Главы Республики Марий Эл мне была положена охрана. С чего госпожа Трусова решила, что мне охрана не положена. Вашего губернатора, что, не охраняет никто?

Всех губернаторов охраняют. Всех. У одних охрана на основании Указа Президента. У других охрана на основании Приказа от МВД Российской Федерации. Основная масса таких нищих регионов по (…).

Мне была положена охрана на основании договора с Министерством внутренних дел Республики Марий Эл. И два человека находились день и ночь со мной. Потому что со мной находились всегда важные документы. Я не нуждался в охране. И не скрывал никакой охраны из бывших охранников.

Так сложилось, что за… Так скажем, в функциях секретариата Правительства Республики Марий Эл есть организация рабочих встреч губернатора. К сожалению, там произошла смена там в 2003-м году. Или там в 2002-м году. И (…) была женщина молодая. Которая не могла ездить со мной в командировки. Ее почему… Тоже молодые девушки едут на огород(?). Уже преклонного возраста. Они не стали выделываться, поехали.

В силу… Так сложилось, что за мои поездки отвечала охрана. Не свойственные ей функции. Солдаты посты охраняют с пистолетами, а начальник охраны или замначальника охраны (они каждый день менялись) – они отвечали за мои встречи. Они брали деньги под отчет (…), покупали билеты, гостиницы заказывали, машины и так далее.

После того, как было принято решение Министром внутренних дел Российской Федерации, чтобы губернаторов охраняли не офицеры, а сержанты, возник вопрос: а кто же будет отвечать за поездки губернаторов?

Вот как происходит поездка. Я еду в Нижний Новгород. Губернатор Шанцев, например, назначает своего зама. Который является куратором моего пребывания в Нижнем Новгороде. Целая программа. Он созванивается с секретариатом, заказывает гостиницу, согласовывает места, где я побывать должен – на предприятиях, на каком-то совещании. Как я приезжаю, кто сопровождает. Это целый процесс. Это протокол.

Даже (…) – хлеб-соль там, я не знаю, танцы народные. Всё с кем-то должен согласовывать. Раньше это согласовывалось с действующей охраной. Сейчас охраняет сержант. Что, с сержантом без пистолета должен согласовывать? Это простой солдат, он не может это согласовывать.

Поэтому было вынуждено мое руководство администрации… И (…) и внес это предложение – бывших работников охраны трудоустроить. В частности, они были трудоустроены не только ко мне. Они были трудоустроены в секретариат первого зама. С Турчиным договорились, кто работает(?).

С 2005-го года у меня в приемной работал в должности помощника бывший охранник. Он в охране работал. После увольнения устроился на техническую должность. Он что, меня охранял, что ли?

Откуда это взялось, что они меня охраняли. Два человека, которые работали со мной по организации моих встреч. Это Скоморохов и Нургалиев. Остальные люди мной не призывались на работу. Они трудоустроились в секретариат на технические должности. Они отвечали за (…) губернатора. О чем они вам неоднократно в допросах говорили: «Мы отвечаем там за правительственный комплекс, за связь, там за работу…» Не зависит (…). Самый востребованный сказал: «А что я буду писать, когда состава преступления нет».

Все обязанности… Обязанности охраны независимы. Организовывать коммуникации губернатора, сотовую связь с муниципальными, федеральными, региональными. Постоянно они со мной находились с телефоном, соединяли меня с кем-то, разъединяли меня с кем-то, вызывали (…). Организовывали совещания Главы Республики. Они этим не занимались!

Каждый день я проводил десятки совещаний. Часть из них проводилась на улице. На обозрение всему городу. Вот туда приглашались руководители на рабочие объекты. Строится больница… Прорабы, (…), министерства, смежники какие-то, мэр города – все приглашались.

Этим занимались как раз те люди, которых вы называете «охранники». Они постоянно со мной находились. Никакой охранной функции они не исполняли. Потому что рядом находились два автоматчика(?). Вот они были охранники.

Что ж вы даете, мне вменяете.

Я прочитал допрос двоих этих охранников. Был очень удивлен. Спрашиваю следователя: «А как он это сказал, такой бред». – «Он от отчаяния, – говорит, – сказал. Мы его замучили уже. Это двадцатый допрос». Человек говорил, что «находясь в здании Правительства на пятом этаже, я иногда проверял документы у находящихся на территории, ну на пятом этаже (этаж губернатора, Главы Республики Марий Эл), уточнял цель их визита, смотрел за общественным порядком – тем самым обеспечивал охрану Маркелова».

Вот кто приходит – приходил к Маркелову. Прокурор Республики, начальник Следственного комитета, начальник ФСБ, (…), Глава администрации. У кого вы (…) проверяли?

Дом Правительства – режимный объект. Три режима пропуска. В приемной у меня автоматчик сидит или с пистолетом вооруженная охрана. На пятый этаж вход, где находится мой кабинет – отдельный (…) контроль. Вооруженный человек сидит. И в здание Правительства попасть можно – изолированный вход (…), где сидят несколько вооруженных человек на местах. Я не понимаю, как, зачем мне нужно было дополнительную охрану в мою приемную. Тем более, что 90% времени я находился за пределами своего кабинета – где-то кого-то (…). Это просто абсурд.

И я не представляю, у кого мог этот человек проверить документы. У начальника ФСБ? Обеспечить мою безопасность. Это же бред просто какой-то.

Вот вы мне доказываете в течение всего дела – пытаетесь доказать, что я был (…) негодяй, спецбортами летаю куда-то. Правда не знаете(?), куда летали спецборта. Справочка у вас есть. Вы не установили, кто летал вместе с Маркеловым. Ну не получилось у вас установить. Установили (…). Ну не важно.

Значит, я трачу деньги – полтора миллиона на спецборт. Вот такой вот – выкидываю деньги на ветер. И одновременно экономлю на охране – 12 тысяч мне нужно. Да вы что?

Более того. Я вам скажу, если вы дело читали – то вот эти так называемые «охранники» действительно охраняли. Дачу Татьяны Ивановны Маркеловой, на которой я находился в субботу и воскресенье. Приезжал с сыном или с дочерью. И за это они получали деньги от меня лично. И за это не расписывались в ведомостях. Ну да, поддержал материально. Ну что делать. (…). Вот так оно было.

А остальное время они работали. Организовывали совещания, маршруты. Сопровождали меня в поездках, обеспечивали мою связь. Приглашали мне на совещания людей. И они об этом говорят вам. Они кричат вам об этом на допросе.

Вы все допросы (…) одно. Всё один и тот же вопрос, и один и тот же ответ от 50 человек. Один вопрос – и один ответ. Я вам под копирку сделаю.

Я не могу признать это составом преступления – в совершении преступления. Мне не нужна была эта охрана. Это были технические работники, которые были устроены в секретариат. В разное время. Абсолютно в разное время. Разными лицами причем.

А то, что я подписал распоряжение – так я 300 человек подписывал. Распоряжения. Приглашали на работу.

То, что вы мне вменяете, что я там ради них изменял целый штат расписания – расписание менять (…) администрация. Если вы хотите кого привлечь – его привлекайте. Спросите. Он мертвые души устраивал или действительно ответственных работников секретариата.

Кроме того. В материалах дела имеется полная информация, что никогда дома я не хранил патроны, ни у кого их не приобретал, никому задачу перевезти их не давал.

В мое отсутствие 07-го мая 2015-го года я давал поручение (…) администрации (…) начальнику охраны. Я сейчас поясню всё по времени. В «Лефортово» (…) можно забыть, как тебя зовут. Особенно когда ты (…) сидишь.

Значит, я дал команду… Такую не давал команду – а попросил организовать официальный перевоз оружия в моем присутствии. Всё было сделано через одно место.

(…) секретариата, госпожа Шошина. Не хотелось про нее говорить. Просто девчонку подставлять не хотелось. Они заигралась и сказала своему подчиненному Нургалиеву. То она говорит, что это охрана – то, оказывается, ее подчиненный. Когда надо – он ее подчиненный, когда не надо – он мой охранник.

Она сказала своему подчиненному обеспечить перевозку карабинов, находящихся на хранении (…). На хранении они оказались следующим образом. На день рождения мне дарили представители силовых ведомств в основном (…). Я их дома не хранил. Их тут же сдавал на хранение в помещение, где (…). Я их ни разу не видел – это оружие. И не стрелял из этих карабинов. Они там хранились.

В мое отсутствие неуполномоченное лицо, гражданское лицо берет человека, который никогда даже не (…) – человек пенсионер. Который по моей просьбе смотрит за моим домом, когда меня нет. А я в командировке был 4 месяца в году.

(…) ему объявляет, что ему должны привезти карабин. Требуют, чтобы он приехал в Дом Правительства. Они поднимаются вдвоем в кабинет, где хранятся вневедомственная охрана. Достают из сейфа оружие, патроны, которые мне не принадлежат. Там много чего хранится, в этом шкафу. И вдруг привозят в мою квартиру.

И я об этом даже знать не знал. Через полгода мне сказали. Представив мне акт ответственного сотрудника МВД, что у меня в наличии таких-то карабинов, такое-то количество патронов. Я еще спросил, откуда у меня патроны. «Всё законно, – там было написано, – нарушений нет».

Я эту карту имел на руках. У меня ее изъяли при обыске.  Он взял у меня: «Вам не нужен». – «Как не нужен?» акт проверки МВД оружия, хранящегося в доме.

То есть доказывал следствию, что неуполномоченные люди в мое отсутствие привезли не принадлежащие мне патроны. Вы мне вменяете мне то, что я их приобрел? Я не могу признать вину в этом.

Обыск проходил в мое отсутствие. Когда проходило задержание, минимум 40 человек находилось в пятикомнатной квартире в двухъярусной. Потому что там жило много человек. (…). Там жил я с (…) женой, еще теща жила в этой квартире. Поэтому большая квартира.

40 человек там было. Два мальчика – понятые. Четко помнят, как проходил обыск. Да я (…). Приехали просто, всё переворачивали. Извините, они что, два мальчика следили за 40 этих вот в масках людьми?

Я допускаю, что эти два друга оказались вообще (…). 50 патронов, карабин «Сайга». То есть 17, которые, значит, нельзя было (…) вывозить, а 33, которые можно было. Вы подумайте, как это вообще могло быть. Их как раз не определить, этих патронов. Как они отличаются. Только при (…) определили. Путем применения экспертизы.

Мог ли я распределить, без экспертизы определить, что это за патроны. Если мне представил акт ответственный работник МВД, что всё соответствует действительности. Вы мне вменяете всё это в вину. Абсурд. Это… Стыдно даже.

Я не признаю ни по одному составу, что мне вменяется это в вину. И ни в одном составе нет моей вины. Нигде. Я не совершал ни одного преступления. Ни одного преступления не совершил. Ни с Долгушевой – я даже не знал, что это за справки. Ни охрана – технические работники, которые выполняли свои прямые обязанности в секретариате должностные. Делали именно то, что в их инструкциях написано. Не более.

И тем более взятку я не брал. И вообще как можно было брать взятку, значит, продав предприятие, которое по цене в два раза больше, чем условились в купле-продаже. Вы хотя бы другую версию представили.

Я же понимаю (…). Они сами (…). Сначала думали, что там коммерческий (…), потом с приобретением. Потом уже не знали, куда выйти, когда я под арестом уже сидел.

Так что я не признаю свою вину. Дело не расследовалось. Никаких доводов моих не принималось. Всё шло к одному: «Признайся – меньше дадут. Признайся – меньше дадут». И Кожанова: «А говорим от нее. Сделайте от нее». Всё, больше ничего нет. Вот и всё следствие. Ваша честь, у меня всё. (Пауза).

Судья: На сегодня судебное заседание объявляется оконченным. Следующее судебное заседание 13-14 мая.